Кассандра пригнулась, словно намеревалась состязаться в беге, пошевелила затекшими бедрами и уткнулась глазами в спину Дельца. Он – ее цель. Убить его, и остальные, скорее всего, разбегутся. А если кто-то не убежит? Скрипнув зубами, молодая наемница прогнала сомнения, напряглась, готовая выскочить из ниши… как вдруг ей в затылок уперлось острие кинжала.

Кассандра чуть не вскрикнула.

– Не глупи. Шевельнешься, и нам обоим конец, – прозвучал у нее над ухом сочный мужской голос.

Кассандра, насколько возможно, повернула голову. За ее спиной стоял смуглый молодой человек. Бородатый, длинноволосый. Своеобразно обаятельный. Незнакомец был в красном плаще. Значит – не из своры Дельца.

– Да. Спартанец. Подобно тебе, враг Дельца, – прошептал молодой человек, прочитав ее мысли.

– Кто, во имя Аида, ты вообще такой?

– Брасид.

Это имя Кассандра встречала в разговорах о войне, что она подслушивала во время своих странствий.

– Советник? Полководец?

– Сейчас – шпион. Когда Спарта перестала получать известия из Коринфа, эфоры послали меня сюда, повелев быть их глазами и ушами. Мне поручили выяснить, что за дела творятся в Коринфе. И я узнал: этот злобный великан подмял город под себя. Уж на что Антуса была коварна и вечно строила какие-то козни… Делец намного опаснее. Мне пока не удалось передать эфорам никаких сведений.

– Почему? – с укоризной спросила Кассандра, словно сама была эфором.

Брасид сердито нахмурился:

– Потому что уже шесть дней подряд я прячусь среди мешков с зерном. – Брасид спохватился, понизив голос до совсем тихого шепота. – Выжидаю, когда это ходячее дерьмо останется один. Я почти подобрался к нему, и тут появляешься ты и все портишь.

Ноздри уловили слабый запах грибов, исходящий от Брасида.

– Говоришь, ты прячешься здесь целых шесть дней?

– Я устроил себе нишу среди мешков. Дыра в полу служит мне отхожим местом. Я запасся водой и солониной. Это поддерживает мои силы.

– Как же, поддерживает, – усмехнулась Кассандра, вновь понюхав воздух.

Брасид не ответил. Он только сейчас заметил у собеседницы копье Леонида и уставился на старинное оружие.

– Судя по манере речи, мы с тобой из одних краев. Но теперь я понимаю… ты не простая спартанка.

Он убрал кинжал, который до сих пор упирался Кассандре в спину.

– Я вообще не спартанка, по крайней мере теперь, – прошептала она.

Брасид недовольно поморщился:

– Как ты можешь так говорить? Известно ли тебе, что многие чтут твою семью? – спросил он, указывая на копье.

– Чтили когда-то, – возразила Кассандра. – Моя семья поломана, как это копье, и разбросана по всей Элладе.

Взгляд Брасида стал задумчивым. Он принялся покусывать нижнюю губу, затем покачал головой:

– Я никогда не верил рассказам о той ночи на горе Тайгет.

– Значит, ты веришь в меня и в славную кровь, текущую в моих жилах?

– Да, – слегка замешкавшись с ответом, сказал Брасид.

– Тогда будем действовать сообща. Подождем, пока разойдутся его помощники, потом вырвемся отсюда и убьем это чудовище.

Оба замолчали. Прошло еще несколько часов. Делец отпустил почти всех. С ним осталось трое. Верзила пододвинул к себе другой стол, за которым обдумывал набеги и прочие неблаговидные дела, и стал излагать стратегию завтрашней вылазки в горы.

– Обшарите все скалы, от края до края. Понятно? – спросил он ближайшего громилу.

– Понятно, хозяин.

– Тебе тоже понятно? – спросил Делец у второго.

– Мы отыщем Антусу и этих сук-гетер. Они станут служить тебе или все сгорят.

– А ты понял мой приказ? – спросил он третьего.

– Будет исполнено.

Делец повернулся к мешкам с зерном:

– Согласен с моим замыслом?

Ответом ему было молчание.

Кассандре судорогой свело живот.

– Брасид, я задал тебе вопрос. Ты одобряешь мой замысел?

Кассандра едва успела переглянуться с молодым человеком, как мешки над их норой полетели в разные стороны. Девять головорезов целились в парочку из своих луков.

– Ого, как мне повезло, – прорычал Делец, увидев рядом с Брасидом Кассандру. – Моя добыча удвоилась.

Кандалы были тяжелыми и крепкими. Такие удержали бы и медведя. Делец закрутил их туго. За единственную свободную руку верзила привязал Кассандру к столу, где всего несколько часов назад лежала другая жертва. Жар от тигля, стоявшего совсем рядом, опалял молодой женщине кожу.

В нескольких шагах от стола на коленях стоял Брасид. Ему связали руки. Головорезы Дельца держали спартанца под прицелом копий.

– Что, Брасид? Решил меня перехитрить? Думал, будто я не догадывался, что ты здесь? – усмехнулся Делец, пальцем указывая на разворошенную груду мешков. – Я тебя слышал и носом чуял. Спросишь, отчего ж не убил тебя сразу? Я, знаешь ли, дарю своим жертвам кусочек надежды, пока их не постигнет жуткий конец. Тогда они еще сильнее сокрушаются. А тебе я свяжу ноги и ткну головой в горячую железную похлебку. Не могу дождаться, когда ты начнешь умолять меня о пощаде, – заявил Делец, чмокая губами и сотрясаясь от смеха.

Верзила повернулся к Кассандре и с улыбкой вытащил из тигля кочергу:

– Для тебя же все будет происходить намного медленнее. Я заранее знал, что ты появишься в моих краях. Думал, как быстрее тебя поймать. А ты, оказывается, сама пожаловала в мое логово. Тебя я буду жечь и сдирать тебе кожу, пока не закричишь. Но не о пощаде. Пока я не услышу от тебя клятву служить мне и моим соратникам.

– Да пошел ты, – ответила Кассандра бесцветным голосом.

Делец перестал улыбаться и прижал раскаленный конец кочерги к бедру молодой женщины. Боль была неописуемая. Кассандре обожгло не только бедро, но и все тело. Она услышала пронзительный крик и только потом поняла, что это кричит она сама. Кандалы с лязгом впивались ей в тело. Ноздри ловили запах горелого мяса. Кассандра до крови закусила себе язык. Помещение и весь публичный дом вторично содрогнулись от жуткого крика. Теперь раскаленная кочерга оказалась прижатой к боку Кассандры. Перед глазами стала подниматься черная завеса. Еще немного, и наступит спасительное забытье. Чтобы не потерять сознание, Кассандра трясла головой. Молодая женщина понимала: случись такое, и она очнется в логове культистов или у Харона в лодке. Дергаясь на столе, Кассандра боковым зрением увидела, как Делец вынул из тигля уже не кочергу, а раскаленный острый прут, который поднес к ее лицу. Щеки и нос почувствовали жар еще на расстоянии вытянутой руки. Когда раскаленный добела конец прута оказался на расстоянии пальца от ее глаза, глазное яблоко сжалось, а голову пронзила нестерпимая боль.